Я съежился от ужаса, но он прижал мое лицо к ране и приказал:
- Пей!
Я услышал собственный крик, но он замер где-то внутри меня. И в то же
мгновение сочившаяся из раны кровь коснулась моих пересохших полуоткрытых
губ.
Мучительная жажда достигла предела, я коснулся языком кровавой
полоски... и буквально утонул в море восхитительных ощущений. Рот мой сам
собой открылся шире, и губы сомкнулись на ране. Я с силой втягивал в себя
фонтанирующий поток и сознавал, что получил сейчас возможность утолить
жажду так полно, как мне не приходилось утолять ее никогда в жизни.
Кровь все текла и текла, и уходило и растворялось не только ощущение
жгучей жажды, находили удовлетворение все мои желания и стремления,
исчезали ощущение голода и сознание собственной ничтожности, все горестные
мысли, когда-либо мучившие меня.
Я прижался к нему еще крепче. Я чувствовал, как струится в горло
кровь. Я ощущал нежное прикосновение его головы и крепость его объятий.
Я приник к нему с такой силой, что чувствовал каждый изгиб его тела,
каждый сосуд, каждую кость и каждое сухожилие. Я знал его всего целиком.
Меня охватывало приятное оцепенение, сквозь которое прорывались
восхитительные ощущения, вызывавшие покалывание и звон в ушах, усиливавшие
мой восторг до такой степени, что я почти воочию видел то, что чувствовал.
И все же наивысшее наслаждение доставляла мне наполнявшая постепенно
всего меня сладкая, ароматная кровь, которую я не переставая пил, пил,
пил...
"Еще... Еще..." - только и думал я, если я вообще способен был
думать. Алый поток был столь восхитителен, столь ослепительно прекрасен,
что, несмотря на густоту, проникал в меня с легкостью струящегося света и
тысячекратно удовлетворял все мои отчаянные желания.